Линейная часть трубопровода, узел подключения, крановые узлы, захлёсты — работа на трассе кипит. Олег Александрович Пашанов видит каждый стык, сваренный на участке «Шексна». Причём видит его не только снаружи, но и внутри. Для него стык — это почерк сварщика. Коллеги отзываются о нём, как о настоящем профессионале своего дела. За его плечами 36 лет безупречной работы и даже собственные изобретения. Подробнее об этом расскажет сам инженер по контролю качества строительства.
Я как только отслужил в армии, сразу устроился на работу. Не с маминых пирожков на трассу пришёл. У меня была хорошая армейская закалка. Я служил в Таманской дивизии, разведподразделение в Москве. А до этого окончил нефтяной техникум, где был предмет «сварка и контроль сварки». Мне тогда, как и всем молодым людям, нужны были деньги. А на нефтегазопроводах всегда платили хорошо.
Потом ещё закончил курсы дефектоскопистов и вернулся на трассу специалистом. Раньше как было? Сам трест находился в Москве, а при нём было несколько управлений. Одно из управлений располагалось в моём городе Кстово (Нижегородская область). Я, кстати, ровесник этого города.
Вы помните вашу первую трассу?
Конечно! Одной из первых трасс была та самая Ужовка. Там я познакомился с Валентиной Яковлевной, она руководила потоком СУ-4. Затем произошло объединение треста с управлениями. Перестройка, лихие 90-е, всё попуталось, в стране был бардак. Наше Кстовское СМУ-5 начало трясти. А у Валентины Яковлевны порядка всегда было больше. Она предложила нам перейти под её управление. Мы тогда здраво прикинули, и большая часть перешла, включая руководство. Я тогда работал прорабом. И я никогда не жалел об этом.
А ещё я никогда не забуду Ужовку, потому что я там женился.
На местной девушке?
Да, по молодости, можно сказать, вообще не устаёшь. Мы находили время на всё. Потом моя жена трудоустроилась ко мне лаборанткой. Мы хорошо поездили вместе, жили в вагончиках. Две дочери у нас. Старшая у меня 7 школ сменила. И тем не менее закончила школу с медалью, а университет — с красным дипломом. Меня мой отец учил, а я своих дочерей: «Или первый, или никакой!»
Как ваши дочери своё детство вспоминают?
Младшая дочь говорит, что это были самые лучшие годы. В городках ведь были такие же дети, как она. И мы всегда стоим в местах, где природа близко. Ей было там интереснее, чем в городе. Новый участок, новое место! Наверное, нас это закалило.
А вообще, с семьёй, конечно, сложно ездить. Сейчас у нас семейным квартиры снимают, в городках они не живут. Раньше на семью давали вагон, а к ним мы уже сами делали пристройки — кухни. И на участках всегда был автобус именно для детей, чтобы возить их в школу.
Много деток было на участке?
Много. Мы все были примерно одного возраста, с разницей в год, может быть, три. Мы все начинали в одно время — с Богданом Михайловичем, Сергеем Юрьевичем, — с тех пор друг друга знаем. Все начинали с рабочих.
Основной костяк — молодежь? А как же ответственность?
Это другое поколение, другое воспитание. Мы были октябрятами, пионерами, комсомольцами. Нас с детства учили держаться друг за друга, помогать друг другу. Это сейчас у молодёжи закон джунглей — каждый сам за себя. А тогда мы были равными среди равных. Взаимовыручка даже не оговаривалась. Это было нормой жизни.
И работали не из-под палки?
У нас у всех была цель: заработать, получить квартиру, обеспечить семью. Вот я устроился на работу, и меня сразу в очередь на квартиру поставили. Я знаю, что дом строится, очередь моя идёт. Если я «подзалетел» по какой-то причине, то меня — оп! — и отодвинули. Это очень сильная мотивация, чтобы хорошо работать (нам тогда дали квартиру в Кстово, и туда переехала моя семья).
Тяжёлая у вас работа?
Я никогда не считал, что у нас тяжёлая работа. Но эти участки, конечно, очень трудные — болота. Ребята стираются каждый день. Из кирзовых сапог в «болотники» перелезли. Вот, смотрите, эти плёнки — та же флюорография, но сварных стыков. Мы работаем в то время, когда никого нет. У нас сейчас сварщики, которые «гонят линейку», работают в две смены. Одна бригада закончила, вторая ещё не приехала — вот в этот период времени работаем мы . И у меня люди выезжают в половину четвёртого утра и часам к одиннадцати возвращаются.
Работы у нас очень много. 6 бригад сварщиков. Я просматриваю каждый стык, чтобы знать картину на участке. Как бывает? Чисто, чисто, а потом — оп! — и начинает какой-то дефект появляться. Потом опять чисто, и снова дефект. Это начало «болезни». Это надо сразу пресечь. Возможно, сбой оборудования, или человек что-то «поднакрутил». Каждое утро приходит одна бригада на разбор полётов, а в половину четвёртого приходит другая бригада. И я им показываю не только те стыки, которые в ремонт ушли, но и те, на которые надо обратить внимание. С качеством у нас очень даже неплохо. Я сразу вычисляю, чей это брак. Каждый стык пронумерован. Показываю, рассказываю. В бригаде есть и более опытные, и молодые сварщики. У них сразу же начинается дискуссия: «У меня здесь фыркнуло, здесь стрельнуло». Более опытные сварщики объясняют, как уйти от этого брака. Это каждодневная учёба. Наша цель — наладить хорошее качество!
За что вы любите свою работу?
Наша работа — это творчество. Люблю за то, что у меня всё получается. Вот, возьмём участок (только электродом чиркнули — всё, начался участок). На нём процентов 20-25 — это сварщики. 1%, даже меньше, — это лаборатория. Всё, что сделали сварщики, мы должны проконтролировать. И основная масса идёт уже за нами. Это изоляция, укладка… Если мы сработаем плохо, то мы остановим весь процесс.
А если есть брак?
На это у нас есть отдельная ремонтная бригада. Я показываю сварщику, что и где искать, даю координаты. Он очень профессиональный товарищ. Ни разу не было, чтобы он что-то сделал плохо. И потом этот стык мы снова «пересвечиваем». Затем плёнки отсматривает технадзор. Я им всегда говорю: «Я-то вижу больше. Вы видите только глазами, а я вижу внутренний мир». Каждый стык проходит 3 вида контроля: визуально-измерительный, радиографический и ультразвуковой. Эти 2 последних метода дополняют друг друга. То, что видит плёнка, не видит ультразвук, и наоборот. Например, плёнка видит 70 %, а ультразвук 30 %.
А можно по шву узнать, кто сварщик?
«Ручников» можно. Они как художники. У каждого свой почерк. По ручной сварке я могу сразу сказать — варил этот товарищ или тот. Из молодёжи у нас Ахмадов хорошо варит. Из старых наших сотрудников Рудой, Дадаев, Кукушкин варят очень хорошо. Периодически, конечно, сварщиков приходится гонять. Я всегда им говорю: «Мы всё найдём!»
Вас пытались переманить в другие организации?
Да, много раз. Но мой закон ещё с армии: «Мы своих не предаём». Да и зачем это? За десятилетия труда в одной организации ты зарабатываешь авторитет, который потом работает на тебя. Любая другая организация — это новые люди, новые расклады, новые традиции. Когда человек приходит со стороны, к нему всегда присматриваются. Сварочно-монтажный трест меня всегда устраивал. И Валентина Яковлевна у нас как символ нашей организации. У меня хорошие отношения со своими ребятами. Для меня самое главное, чтобы у нас работало оборудование, а люди не подводят!
Comments